Место работы: Институт психологии им. Л.С. Выготского
Должность: Старший преподаватель кафедры проектирующей психологии института психологии им. Л.С. Выготского
Местонахождение: г. Москва
Дата события: 2009 г.
Описание правонарушения:
Преступная
корпорация, поставившая своей целью насильственное изменение основ
конституционного строя[1],
пыталась обосновать свои противозаконные претензии к группе граждан,
занимающихся подготовкой и организацией
всероссийского референдума по принятию закона «О суде народа над Президентом и
членами Федерального Собрания России». Сложность этого обоснования
заключалась в том, что невозможно было найти специалиста, который станет
утверждать, что текст гипотетического законопроекта направлен к каким бы то ни
было прямым действиям. Именно поэтому прокурор Гагаринской межрайонной Смирнов В.Ю. при
содействии судьи Каштановой даже не
изучал профессионально выполненные экспертизы[2],
заключения которых не могли подтвердить его претензий. И это притом, что все
экспертизы «заказывал» только прокурор, и все вопросы экспертам ставились тоже
только им[3].
Нужна была формальность: листок бумаги с признаками экспертизы и нужными
обвинению выводами, как бы абсурдно они не выглядели.
После длительного перебора экспертов Смирнов нашёл
«специалиста», который за небольшие деньги согласился написать в экспертизе то,
что требуется утверждающемуся в России фашизму. Имя этого специалиста -
Новикова-Грундт Марина Вильгельмовна.
Именно Грундт, по мнению прокурора Смирнова, обладает
знаниями, позволяющими проделать анализ текста гипотетического законопроекта,
составленного на грамотном русском языке, которых нет у него - юриста, нет у
психологов и лингвистов ФСБ, нет у законодателя и доктора политических наук
А.Н.Савельева. По образованию Грундт
заурядный лингвист (факультет лингвистики МГУ), по роду деятельности - преподаватель психологии в институте Выготского.
Но экспертизу уже выполняли и лингвист, и психолог ФСБ, а вопросы им готовил
сам прокурор, не допуская к участию ответчиков. Выполненные экспертизы и в
совокупности, и по отдельности отвечают требованиям Генеральной прокуратуры.
Подтверждение этому - факттого, что они не были отклонены прокурором.
Он просто их не изучал.
Второе
подтверждение - вопросы, поставленные на разрешение Грундт, относились к
компетенции юристов,
и ответить на них мог любой подготовленный прокурор. Смирнов это прекрасно
понимал, и использовал отработанную технологию перекладывания ответственности
за принятие незаконного решения с себя на эксперта, поставив перед ним вопросы
права. Делается это под видом неспособности понять текст, написанный на русском
языке. Эксперт при этом безнаказан, поскольку он же не сам дал ложное
заключение - ему суд задал такие вопросы, на которые он мог дать только ложное
заключение, поскольку это вопросы не из его области знаний. А суд считает
подобные «заключения» единственным и
главным доказательством в деле, игнорируя все остальные, включая текст самого
материала, экстремизм которого устанавливает[4].
Так вот, факт постановки вопросов прокурором эксперту не
из области знаний последнего, красноречиво свидетельствует о том, что абсолютно
никакие знания эксперта прокурора не интересовали. Новиковой были
поставлены следующие вопросы:
1. Содержится ли в тексте публикации «Ты избрал -
тебе судить!» пропаганда действий, направленных на насильственное изменение
конституционного строя либо на публичное оправдание терроризма и иную
террористическую деятельность?
2. Содержат ли представленные на исследование материалы
обоснования либо оправдания деяний, направленных на насильственное изменение
основ конституционного строя, а также на публичное оправдание терроризма и иной
террористической деятельности?
3. Могут ли оказывать материалы указанной статьи
воздействие на поведенческие реакции некоторых людей в обществе, если да, то
какие именно?
Психолог-лингвист
без какого либо юридического образования заявила, что выполнила работу
прокуратуры и суда - проведя вместо них исследование «текста публикации «Ты
избрал - тебе судить!» на предмет наличия в их содержании признаков
преступления, предусмотренного ст.282 УК РФ».
Это является
несомненным выходом эксперта-психолога за пределы своей профессиональной
компетенции. Таким образом, заключение Новиковой является заведомо недопустимым
доказательством, поскольку она ответила на вопросы, на которые имел право
отвечать только суд.
«Исследование»
Новиковой приведено в статье «Заспешили»
(«Дуэль» № 12(611), 23.03.09). Анализ его не имеет смысла уже потому, что оно и
так является недопустимым доказательством, но интересно оценить, что не могут
вписать собственноручно в свои решения прокуроры и судьи, предпочитая найти для
этого «наивных» исполнителей:
«Предложенная на исследование статья заканчивается прямой угрозой
насильственного изменения Конституции(АВН
силой заставит мешающих исполнять законы России».)
Получается, что Конституция запрещает исполнять законы, и тот, кто
добивается их исполнения, насильственно её меняет! Для того, чтобы написать
такое Смирнову и потребовалась Новикова-Грундт. Его роль теперь - не вникать в
написанное, не анализировать труд «специалиста», восприняв его в таком виде,
как он есть.
Или: «Скрупулезное, разбитое на пункты обсуждение политических
убийств, рассматриваемых как легитимная деятельность, является пропагандистской
стратегией, оправдывающей терроризм: если убийства лидеров так деловито и
подробно рассматриваются в законно издающемся печатном органе, значит, их можно
одобрять, и это не является преступным, более того, может оказаться
социально-одобряемым».
Во-первых, речь идёт о гипотетическом законопроекте, который может
стать (а может и не стать) действующим законом только после сложной процедуры организации всероссийского референдума. А
вот после того, как он получит силу федерального конституционного закона, он
станет обязательным к исполнению всеми на всей территории России.
Во-вторых, то, что Грундт называет политическими убийствами и
терроризмом, в УК РФ называется мерой государственного принуждения, назначаемой
по приговору суда - наказанием (ст. 43). Новикова знает это, и даже не
считает нужным скрывать: «Политические лидеры в тексте представлены как
люди, которых по истечении срока действия их полномочий следует либо оценить
как героев и наградить, либо признать преступниками,
заслуживающими долгосрочного заключения или смертной казни, причем больше двух
третей текста статьи посвящено обсуждению деталей наказания преступников.
Скрупулезное, разбитое на пункты обсуждение политических убийств
...». Подмена понятия «наказание преступников» производится уже через пять
слов в следующем предложении на понятие «политические убийства».
Скрупулезное: разбитое на пункты обсуждение политических убийств,
рассматриваемых как легитимная деятельность, является пропагандистской
стратегией, оправдывающей терроризм: если убийства лидеров
так деловито и подробно рассматриваются в законно издающемся печатном органе...
В ст. 18 - 22 идёт речь о наказании за уклонение от наказания по суду
народа. Новикова называет этих людей лидерами, а их преследование - терроризмом
и убийством. Новикова сознательно игнорирует тот факт, что имеет дело с
гипотетическим законопроектом. Но после
того, как он возымеет силу закона, лица, осуждённые особым видом суда - судом
народа к лишению свободы на 4 года за единственное преступление, подсудное
этому суду - ухудшение жизни народа, - бывшие лидеры государства, будут
называться преступниками. Их преступление - общественно опасное деяние,
запрещённое законом под угрозой наказания.
Лица же, виновные в свершении неумышленного преступления - ухудшении
жизни народа,
но решившие избежать положенных по закону «О суде народа» 4-х лет лишения
свободы путём различных ухищрений, встают на путь особо тяжкого преступления. А
их преследование в действующем уголовном кодексе называется не терроризмом или
убийством, а причинением вреда при задержании лица, совершившего преступление (ст.38 УК РФ).
Более того, действующее законодательство и без закона «О
суде народа» предусматривает действия в состоянии крайней
необходимости, не называя их терроризмом или убийством - ст. 39 УК РФ.
Ст.15 «Применение и использование
огнестрельного оружия» закона «О милиции» перечисляет случаи, в которых милиция
имеет право применять огнестрельное оружие. Хотя бы для гарантии личной
безопасности (ст.16). П.6 этой статьи позволяет милиции
применять огнестрельное оружие для пресечения побега из-под стражи: лиц,
задержанных по подозрению в совершении преступления; лиц, в отношении которых
мерой пресечения избрано заключение под стражу; лиц, осужденных к лишению
свободы; а также для пресечения попыток насильственного освобождения этих лиц.
Как раз именно за то, что предусматривают ст. 18 - 22 гипотетического
законопроекта «О суде народа». Также ст. 15 позволяет применять огнестрельное
оружие прокурорам и следователям (ст.45 Федерального закона "О
прокуратуре Российской Федерации" от 17.01.1992 N 2202-1).
В Ст. 27 Федерального закона от
27 мая 1996 г. N 57-ФЗ "О государственной охране" перечисляются
аналогичные случаи для сотрудников федеральных органов государственной охраны.
Ст.
24 Федерального закона от 13.12.1996
N 150-ФЗ «Об оружии» разрешает применять оружие уже всем гражданам, у которых
оно имеется на законных основаниях, для защиты жизни, здоровья и собственности
в состоянии необходимой обороны или крайней необходимости.
В
соответствии со ст.83 ФКЗ-№5 «О
референдуме Российской Федерации», решение, принятое на референдуме,
является общеобязательным и не нуждается в дополнительном утверждении, а если
для его реализации потребуется издание нормативного правового акта, то
федеральный орган государственной власти, в компетенцию которого входит данный
вопрос, обязан будет в течение 15 дней со дня вступления в силу решения,
принятого на референдуме, определить срок подготовки этого нормативного
правового акта. Иными словами, в ст. 24 закона «Об оружии» будет расширено и конкретизировано понятие
крайней необходимости, в случае которой граждане имеют право применять оружие -
пресечение побега лиц, осужденных к лишению свободы по приговору суда народа.
Во все остальные законы, регулирующие применение физической силы, специальных
средств и огнестрельного оружия, этот пункт даже и добавлять надо - он там
есть.
Анализ подобных вещей не вызывает никаких затруднений, но в данном
случае имеет место целенаправленное введение в заблуждение суда как со стороны
прокурора при выборе эксперта и постановке ему вопросов, так и со стороны
эксперта, не отказавшегося отвечать на вопросы не своей компетенции.
Действия Новиковой-Грундт квалифицируются ст. 292 «Служебный подлог», ст. 303 «Фальсификация доказательств» и ст. 307 УК РФ «Заведомо ложные показание,
заключение эксперта, специалиста или неправильный перевод». В совокупности с
действиями чиновников «Росохранкультуры» Боярскова и Новикова,
прокурора Смирнова и судьи Каштановой действия Новиковой-Грундт
являются одним из определяющих эпизодов в ограничении прав и свобод граждан и
низложении 3-й статьи Конституции - ст. 278 УК РФ «Насильственный захват или
насильственное удержание власти», к каковым относятся и действия, направленные
на насильственное изменение конституционного строя.
